События сериала разворачиваются за два столетия до падения династии Таргариенов, описанного в «Игре престолов», и погружают зрителя в самый разгар жестокой гражданской войны, известной в истории Вестероса как «Пляска Драконов». В центре конфликта — раскол внутри правящей семьи, чья сила зиждется на могуществе их драконов. Престарелый король Визерис I Таргариен, стремясь сохранить мир в королевстве, называет своей наследницей дочь Рейениру, бросая вызов многовековой традиции, по которой Железный трон наследуется по мужской линии. Однако после смерти короля его первая жена, Алисента Хайтауэр, и их сын Эйгон II оспаривают это решение, считая престол своим законным правом. Королевство раскалывается на два враждующих лагеря: «чёрные», верные королеве Рейенире, и «зелёные», поддерживающие притязания короля Эйгона. Эта семейная вражда, пропитанная личными обидами, предательством и жаждой власти, быстро перерастает в полномасштабную войну, где главным оружием становятся огнедышащие драконы, а ставкой — судьба Семи Королевств. Политические интриги, заговоры и кровавые стычки при дворе в Королевской Гавани сменяются масштабными битвами в разных уголках Вестероса, где лорды и рыцари вынуждены выбирать сторону в кровавом противостоянии. «Пляска Драконов» — это не просто борьба за трон, это тотальная война, проверяющая на прочность родственные узы, понятия долга и чести. Рейенира, «королева, у которой не было права», вынуждена бороться не только с притязаниями сводного брата, но и с глубоко укоренившейся в обществе мизогинией, доказывая, что дочь дракона ни в чём не уступает сыну. Эйгон же, оказавшийся марионеткой в руках более могущественных союзников, пытается утвердить свою власть через жестокость и абсолютный контроль. Война приводит к невообразимым потерям, гибели легендарных существ и необратимым изменениям в самой судьбе дома Таргариенов, неумолимо приближая его к будущему упадку. Сюжет тщательно исследует, как личные амбиции и семейные раздоры могут привести к падению даже величайшей династии, чьё могущество когда-то казалось незыблемым.